-Зачем ты ее туда отправила? – услышала я голос своего зятя-англичанина . – Там же нет архитектуры.
- Она любит смотреть благоустройство, - раздался в ответ голос моей дочери.
Так я узнала, что далеко не все англичане гордятся своим Барбиканом.
Позже, уже в Красноярске, я о том же прочла в интернете. Мнения лондонцев полярны: кто-то считает его самым уродливым построением Лондона, кто-то восхищается им.
А для меня это был пример того, как благоустройство, взяв на себя внимание, может изменить эффект от бедности архитектуры.

Барбикан возник на месте многих слоев жизни города. Рядом с ним англичане хранят развалины древнеримской башни. Да и само слово "Барбикан" означает "Защитная башня над воротами". До второй мировой на этом месте стояли различные мастерские. В 40-м году Барбикан нещадно бомбили, и в результате от тех мастерских остался пустырь.

Вот на нем-то и решено было построить микрорайон на 6,5 тыс. жителей с полной инфраструктурой. Решение на тот момент было, наверное, обоснованное, ведь в разбомбленном городе очень не хватало жилья.

У англичан тогда в моде были идеи Ле Корбюзье, который в то самое время строил аналогичный квартал в Марселе. Трое британских архитекторов: Чемберлен, Пауэлл и Бон вместе с финскими дизайнерами стали авторами нового жилого массива. Стиль его сейчас определяют как брутализм.

Жилой комплекс почти полностью построили из сборных бетонных конструкций. Все, по замыслу англичан, должно было получиться дешево и компактно. Считается, что в Барбикане впервые появились малогабаритные квартиры, небольшие кухни и лёгкая мебель.
А, кроме того, в нем построили огромный культурный комплекс. Открыли в 1982 году. Библиотеки, офисы, кинотеатры, концертные и театральные залы, книжные магазины, рестораны, кафе.

Достаточно сказать, что Лондонский симфонический оркестр имеет домашнюю сцену именно в Барбикане. Стало быть, и наш Валерий Гергиев частенько там дирижирует.

Но почти ничего из этого я не увидела. Разве что афишки брала все, что встречались. А они там во множестве лежали в специально для них спроектированных местах.

Зато я хорошо рассмотрела воду.
Она, на мой взгляд, первым делом берет на себя внимание, потому что видна уже на подходе к внутреннему пространству микрорайона, еще пока движешься по множеству воздушных переходов этого гигантского комплекса. Она плещется в фонтанах, поражает втопленными в нее площадками, манит, то исчезая за стеной очередного зала, то появляясь в новом витраже или за поручнями очередного моста.

Но вот что удивительно. Когда я, наконец, спустилась к этой вожделенной воде среди бетонных громадин, первое мое чувство было - тревога.

По щедро мощеной площади бегали за голубями детишки.

А между водой и площадью не было даже самого маленького ограждения. И вместо того, чтобы любоваться на этих детей, хотелось срочно мчаться, хватать их за ворот, чтобы они, увлекшись погонею, не свалились. И ладно бы в воду, а то ж там запросто можно упасть на нижнюю, такую же замощенную, террасу, которая издали не видна.

Вот тут я с благодарностью вспомнила наши советские нормы и принципы. Надо ограждать такие места. Надо такие края помечать цветом.

Правда, английские родители относились к безопасности своих малышей гораздо спокойней, чем я. И предоставленные сами себе их крохи каким-то образом умудрялись останавливаться на самом краю, не делая последний непоправимый шажок. Мамы и папы, конечно, их окликали. Но большей частью, не вставая с удобной скамейки или сидя за столиком.

Конечно, за столиками там было сидеть очень удобно. Рядом в здании огромная столовая, организованная по типу наших столовых самообслуживания, явно рассчитанная на огромное количество посетителей. Еду, изумительно вкусную, можно вынести наружу и есть, любуясь фонтанами, водной рябью, глядя на уток, чинно взбирающихся по дощечке на терракотовый берег…

Но, даже жуя всякие вкусности, я никак не могла свыкнуться с отсутствием безопасности для детишек (в моем понимании) и не только дергалась с места, но и мысленно проектировала ограждение. Оно у меня никак не вписывалось в уже сложившийся ансамбль, но без него мне было явно не по себе.

Так что, похвалив зятю благоустройство Барбикана (чтоб так уж сильно не переживал за архитектурную честь Лондона), я ему рассказала о том, что там меня беспокоило.

- Вот поэтому русские мамы самые лучшие мамы на свете, - дипломатично ответил мой зять.